Глеб Бобров - Я дрался в Новороссии![сборник]

Ознакомительная версия.

- Наши "Грады" обработали сегодня позиции "укров", - рассказывает Алексей Ратибор. - Старушка там недалеко живёт, рассказывала нам, как оттуда целыми машинами, из которых торчат руки и ноги, вывозят трупы украинских военных.

Ополченцы много говорят о том, что своих солдат киевская власть использует как пушечное мясо. Нередко офицеры даже не удосуживаются отдать приказ вырыть окопы. При этом официальный Киев безбожно занижает потери. По этому поводу мне даже рассказывают горький анекдот: "Попадают убитые "укры" на тот свет. Подходят к воротам рая, просят Апостола Павла: "Пусти, мол". "Нет, не могу, - отвечает Апостол. - Не знаю, кто вы такие, читал сегодня "Твиттер" Авакова, - в украинской армии потерь нет".

- Жаль, что невинные гибнут, те, кого насильно пригнали, - печально усмехнувшись, говорю я.

- А мне тех, которые дают себя вести, как баранов на убой, не жаль, - резко отвечает ополченец Ярослав. - У кого голова есть, давно могли бы оружие против Киева повернуть или к нам перейти. У нас в отряде есть паренёк - двадцатилетний лейтенант украинской армии. Он сам из Луганска, в Днепропетровске его мобилизовали, а он при первой возможности ушёл к нам.

Я вспоминаю, какими словами встретил меня один из ополченцев: "Здесь плохих людей не бывает".

Да, ополченцы люди очень разные: простоватый парень Кубань, которому поручили противотанковое ружьё 1942 года выпуска, и вполне себе интеллектуал Норманн, православный ополченец Херсон, и язычник Алексей Ратибор.

Пожалуй, главное, что их объединяет: неравнодушие. К своей земле, чужой боли, к тому, в какой стране жить, во что верить и на каком языке говорить. У каждого своя история, после которой он сделал судьбоносный для себя выбор, став ополченцем.

Херсон, например, работал охранником в храме родного города, (благодаря которому и получил своё прозвище). Храм принадлежал Украинской православной церкви Московского патриархата. Его настоятелю члены "Правого сектора" не раз угрожали, требуя перейти под начало раскольничьего Киевского "патриархата". В конце концов, "правосеки" храм сожгли.

- У нас всего несколько десятков нацистов держат в страхе весь город. Милиция сдаёт им всех, кто не согласен с нынешней властью в Киеве. Хотя больше половины жителей сочувствуют восставшему Донбассу, открыто выражать поддержку никто не решается, - рассказывает Херсон.

Именно поджог храма стал детонатором, взорвавшим его терпение. Несмотря на отговоры родных, он вступил в ополчение и теперь мечтает, что удастся не только отстоять Луганск, но и освободить от нацистов родной город и всю Украину.

Андрей Черноморский- один из активистов русского движения в Луганске. Он давно выступал против насильственной украинизации русских на Украине. После февральского переворота в Киеве посчитал, что не имеет права оставаться в стороне. Одним из первых записался в ополчение и теперь входит в миномётный расчёт, который считается "счастливым".

- Когда начиналась война, никто из нас в руках миномётов не держал. Тем более - времён Великой Отечественной войны. А именно такой нам и достался поначалу. - Рассказывает Андрей. - Для меткой стрельбы требуется знать специальные таблицы, где учитываются самые разные факторы вплоть до скорости ветра. Ничего этого тогда у нас не было. Нам давали направление и примерное расстояние, где находится враг. Вроде бы, стреляли наугад. Но мы изначально шли в бой за Святую Русь. Многие из ополченцев военной комендатуры станицы Луганской - люди православные. Перед ратными делами читаем молитвы. Перед тем, как выстрелить крестим каждую мину: "Господи, на всё воля твоя". Просим, чтобы не пострадали невинные солдатики, которых пригнали сюда нацисты. Чтобы мина нашла именно тех, кто виновен в этой бойне.

- Человек неверующий может лишь ухмыльнуться...

- Да, но вот факты. Мы выстрелили в лес, где, по данным разведки, находился противник. Стреляли, лишь приблизительно представляя, где цель. А позднее узнали, что попали в трейлер - передвижной командный пункт с космической связью. Украинские СМИ потом трубили, что это работали крутые профессионалы из ГРУ.

Другой случай. Стреляли по блокпосту возле деревни Весёлая Тарасовка. Немного не рассчитали, попали в само село. Казалось бы, плохо, местные жители могли пострадать. А там как раз проезжал БТР украинской армии. И прямо в него угодила мина.

Теперь мы воюем уже более профессионально, выучили расчётные таблицы. Говорят, что скоро будут наш расчёт обучать стрельбе из "Града".

- Когда украинские каратели жгут хлеба, когда я слышу рассказы, о том, как они стреляют по окнам, откуда мирные жители вывесили белые простыни, как это было 1 августа в Дебальцево, у меня возникают чёткие исторические ассоциации, - рассказывает ополченец Ярослав, прошедший войну в Афганистане. - Что я скажу сыну, если допущу, что в мой Луганск придут нацисты и будут указывать нам, как жить?

Война не проходит бесследно для души человека. Поэтому нередко от ополченцев можно слышать жёсткие, подчас жестокие высказывания.

- Бывает, вернёшься с позиций в Луганск. А там во дворе сидят синяки, пиво сосут. "Ну что,- говорят, - солдат, скоро мы бандеровцев от Луганска погоним, - так в эту минуту хочется шмальнуть из автомата им под ноги, - говорит Доцент, - тоже мне, мужики, ничего кроме бутылки в руках держать не умеют что ли?!

- Как-то незаметно всё начиналось. Сначала с палками брали СБУ в Луганске, потом автоматы нам раздали. А теперь уже без войны трудно себе жизнь представить. Когда долго нет приказа идти на задание, мы тут томиться начинаем, бывает, друг на друга срываемся, - рассказывает молодой ополченец Ворон. - Теперь после войны у меня два пути: либо в священники пойду, либо - в наёмники.

До свидания, война

На пограничный пункт Изварино меня вывозят совсем молодые двадцатилетние ребята ополченцы. Местами вдоль дороги чернеют остовы автомобилей, дымится сожжённая снарядами трава.

- Иногда кажется, что всё это не из нашей жизни, - говорит житель Молодогвардейска Сергей. - Кто бы мне год назад сказал, что придётся взяться за оружие...

Сергей простой парень из тех, кого киевские представители "креативного класса" называют ватниками, а московские - быдлом.

Однако много именно таких как они, воспитанных, скорее, двором, чем школой, парней, взялись за оружие, чтобы отстоять свою землю от непрошеных гостей. В отличие от тех сорокалетних мужиков, чьи дорогие машины выстроились в очередь у российской границы.

Я думаю о том, что всего через несколько часов буду в России, где не надо падать на асфальт, услышав свист мины, где можно спокойно ходить по улицам, заходить в кафе.

А тем временем вот эти простые ребята, такие же русские, как и я, будут оставаться здесь, каждую минуту рискуя своими молодыми жизнями. И поэтому радости от того, что скоро окажусь в безопасности, у меня нет.

Георгий Савицкий

Красный крест на бронежилете

рассказ

Мне стало по-настоящему страшно 22 февраля 2014 года, когда националистический "желто-блакитный" шабаш в Киеве победил свой же "Беркут" и ОМОН. Нашивки у ребят тоже были сине-желтые. Так как же объяснить вдове и детям убитого украинского милиционера, что его убил герой Украины?..

И тогда казалось, что зло окончательно победило. Телевизор работал на Первом украинском канале, я не выключал его ожидая сообщений Гражданской обороны. Жена в слезах собирала сумки, я возился с аптечкой, успел прикупить необходимые медикаменты и перевязочные средства. Ощущение, жути, того, что все плохое только начинается, с тех пор не покидало меня.

Сначала хотел ехать в Крым добровольцем - жена не пустила. Но шестого апреля 2014 года была взята штурмом в очередной раз Донецкая областная государственная администрация. Мне об этом сообщил мой друг, учитель и, впоследствии - командир, Федор Березин.

На входе кордоном стояли бойцы Внутренних войск Украины, но проходу внутрь они уже не препятствовали. Внутри - неразбериха, толпы народу в самой экзотической экипировке. Возводят импровизированные баррикады, остро пахнет бензином - это "бодяжат" "Коктейль Молотова".

Тогда уж я более не мешкал. Вернулся в общагу. там дожидался своего часа советский бронежилет, каска, которую подарил друг, уже давно собранный медицинский подсумок. Надел все это, рассовал по карманам "броника" жгуты-бинты.

Вместе с женой мы вернулись на площадь перед донецкой ОГА. Несмотря на то, что было одиннадцать вечера, народ все подходил и подходил. На внешнем периметре и внутри возводились баррикады из мешков с песком и автомобильных покрышек. Здесь уже был Федор Березин, тогда еще мало кому известный, кроме литературных кругов. Кроме него были и еще знакомые ребята. А с незнакомыми - перезнакомились! Многие из них - ветераны Афгана или уже спецподразделений Украины.

Ознакомительная версия.